Книга «Зеркало Времени»

Эпиграф

Пробуждение от сна подобно возрождению после маленькой смерти. Но как ты поймёшь, что проснулся, если никогда не умирал?

  Ева проснулась мгновенно, будто вынырнула из ледяной купели. Не было того мягкого, пограничного состояния, которое обычно предшествует пробуждению, но не было и страха. Сев на кровати в темноте, она постаралась унять дрожь, охватившую тело. Ночная рубашка прилипла к спине, и ей захотелось снять её, чтобы вытереть выступивший на коже ледяной пот. Она коснулась покрытого испариной лба. Он был горячим, а рука — холодной, почти ледяной. Ева тёрла ладони друг о друга, согреваясь.

  Угли в камине ещё не остыли. Подёрнутые серым пеплом, они мерцали в темноте бледным, красноватым светом. В арочном окне ярким серебром светила полная луна.

  Может, из-за неё Еве так тревожно сейчас?

  Лунный свет играл ночными тенями, превращая её покои — такие уютные при свете дня — в зловещую пещеру. Ветви деревьев, будто руки, сотканные из сумрака, тянулись к Еве со всех сторон.

  Нет, конечно, это просто тени. Там, за окном, раскинулся старый яблоневый сад. Кто-то из старцев сказывал, что он старше самого замка.

  «Когда твой прадед заложил первый камень Кёр Нуар, этот сад уже был. И никто не решился бы срубить эти деревья, ведь они священны».

  Кёр Нуар — Чёрное Сердце. Так зовётся их родовой замок, и никто не может толком объяснить, почему.

Понимая, что больше не заснёт, Ева встала с постели и накинула шаль, закутавшись в неё посильнее. Стало теплее, но ногам всё равно было зябко. Каменные залы замка — это обитель сквозняков. Даже сейчас, в середине лета, ночью холодно, как в тёмном подземелье. Может быть, поэтому отец никогда не приезжает сюда зимой.
Вот летом — другое дело. Кёр Нуар, пустынный и мрачный в другое время года, летом наполняется смехом и весельем.

Отец приглашает в замок знатных особ и устраивает пиры. Днём он зовёт всех на охоту в свои охотничьи угодья. Весь этот лес до самых гор принадлежит ему одному, ведь он — король. Но отец великодушен и щедр: он позволяет охотиться в его владениях каждому, кто об этом попросит.

Вчера в замке царила суета — готовились к прибытию высокородных гостей. Еву это мало волновало, она проводила время в саду и в конюшнях. Ей нравилось самой ухаживать за лошадьми. Вечером, за ужином, отец обмолвился, что в лесу что-то нашли. Какой-то артефакт из предсказаний.

По этому случаю собрали всех придворных магов и мудрецов, а брат Евы, Милос, был необычайно встревожен. Он старше на четыре года. Ей шестнадцать, а ему уже двадцать, и он принимает участие в совете.

Выйдя из комнаты и стараясь ступать неслышно, Ева начала спускаться по винтовой лестнице. Её спальня располагалась в одной из башен. Сквозь витражные окна проникал лунный свет, играя серебристыми бликами на каменных стенах. А вот и зал.

К её удивлению, никто не спал. Пиршественный зал, залитый светом свечей и факелов, шумел множеством голосов. А потом все разом смолкли, устремив взгляд на то, что стояло посреди зала, закрытое плотной чёрной тканью.

Её отец, король — бледный и мрачный, но полный решимости — одним резким движением сбросил покрывало, скрывавшее то, что было в центре зала.

И их взору предстало Зеркало — большое, в человеческий рост, овальной формы. Серебряная рама была сплетена из упругих нитей, будто из причудливо изгибавшихся ветвей дерева. А само стекло — серебряное, будто покрытое патиной. Оно ничего не отражало, кроме бесконечной зеркальной глубины.

Ева ступала так неслышно, что оказалась за спиной отца, так и оставшись незамеченной. Она не видела в Зеркале ни себя, ни отца, ни столпившихся в зале придворных. Только бесконечный коридор отражений, будто зеркало отражало само себя. Ещё секунда — и оно вновь подёрнулось серебряной дымкой, будто инеем, и в нём уже ничего нельзя было разглядеть, кроме клубящегося в его недрах серебристого тумана.

Король заметил дочь лишь тогда, когда она приблизилась вплотную. Его взгляд, доселе прикованный к Зеркалу, рассеянно скользнул по её лицу, будто он видел Еву впервые.

— Моя Луна, ты не спишь? — спросил он в полголоса. Он звал её Луной лишь в те моменты, когда вспоминал древние пророчества. Мудрецы говорили, что Ева обладает редким Даром, что её избрали звёзды — и ещё много всякой чепухи, в которую девушка не верила. Но перечить королю она не стала, лишь спросила, ещё плотнее закутавшись в шаль:
— Вы чем-то встревожены, отец?

— Видишь ли, это Зеркало… — начал он и запнулся, не решаясь продолжать. В зале повисла тишина — настолько тяжёлая и тягучая, что Ева могла услышать биение собственного сердца.

Никто не решался заговорить, пока король не скажет своё слово. Но он молчал, и Ева не выдержала.

— Да что в нём особенного? Обычное стекло! — воскликнула она, и её слова, прорвавшие тишину, отозвались в зале гулким эхом, разбились тысячей осколков, раня слух.

— Разве ты не заглянула в него? Оно не имеет отражения. Это то, что нам предрекали мудрецы. То, что должно было — случилось.

Ева взглянула на Зеркало ещё раз. Серебряные глубины тянули её к себе, обволакивая, поглощая, усыпляя разум. Она быстро отвернулась, сосредоточив внимание на пламени факела. Ярко-оранжевые языки огня жадно лизали каменную стену, оставляя на ней угольно-чёрный след. Пламя успокаивало, помогая сохранить контроль над своими эмоциями.

— Не может быть… Значит, оно существует? То самое Зеркало из легенд, через которое должен прийти…

— Ш-ш… — отец прервал её, приложив палец к губам и не дав произнести последнее слово. — С этим я смирюсь. Но смогу ли я смириться с тем выбором звёзд, который предсказали мудрецы?

— А что ещё они предсказали? — спросила Ева, стараясь не смотреть ни на Зеркало, ни на отца.

Вперёд шагнул седобородый старец в струящейся по полу серой мантии — мудрец Элладий, о котором поговаривали, что он владеет тайной магией звёздных карт и умеет предсказывать будущее.

— Звёзды приоткрыли нам завесу тайны, — произнёс он тихо, но властно, и его голос разнёсся по залу, отражаясь от стен и звуча отовсюду. — Из Зеркала придёт тот, кто страшен не обликом своим, но сутью. Тот, кто способен быть одновременно во множестве мест, кого не удержат любые стены. Он — тот, кто способен подчинить любой разум своей воле, выкрасть душу, оставляя лишь безвольную, управляемую плоть. Тот, чья власть безгранична, если он обретёт человеческий облик в нашем мире, ведь пока он там, за гранью Зеркала, он — бесплотный дух. И звёзды ясно указали нам путь. Они избрали одного из нас, того, кому передали свою силу. Он единственный способен изгнать Демона, который придёт через Зеркало. И этот человек должен быть готов, ведь от его решимости зависит судьба каждого из нас.

— И кто этот человек? — устало спросила Ева, думая, что речь Элладия звучит слишком величественно и высокопарно, а её-то уж точно не впечатлить подобными историями. Она слышала их с самого детства. Мудрецы постоянно что-то предсказывали, но не могли посоветовать ничего действительно важного.

Элладий развернул потемневший пергамент, вчитываясь в древние письмена.

— Последним из тех, кто видел Зеркало своими глазами, был Геродот. Он предсказал его следующее появление. Он смог изгнать Демона из своего времени и оставил послание для потомков. В нём говорится, что Демон входит в плоть кровного потомка первого Хранителя Зеркала, наделяя его силой и могуществом, не сравнимым ни с какой иной властью. Ибо тот, в ком прибудет Демон, может управлять любым разумом из ныне живущих и иметь власть над их душами. Демон, придя через Зеркало, ищет себе вместилище в плоти одного из потомков Хранителя — тех, в ком течёт его кровь. Зовутся они Призванными. И как только он найдёт его, да войдёт в его плоть — не будет больше сына человеческого, но будет он — Демон Времени, самый могущественный из ныне живущих, и жестокости его не будет предела. Ибо Демон хочет, чтобы проливалась кровь, да почиталось царствие Его. И станет Демон править на Земле, погрузив мир в пучину мрака. Но в послании также говорится, что когда придёт Демон, один из потомков Хранителя обретёт силу Звёзд и Луны — такую великую, что будет способен изгнать Демона. Такую силу обрёл Геродот. И теперь настал твой черёд, Ева.

— Я? — выдохнула Ева, не веря своим ушам.

— Наш род являлся Хранителями Зеркала с древнейших времён. Оно то появлялось, то исчезало. И каждый раз с его появлением мир погружался в пучину войн и безумия. Но каждый раз находился тот, кто изгонял Демона. И как ни страшно мне говорить об этом, ведь я надеялся, что это бремя понесёт твой брат, — звёзды избрали именно тебя, Ева, — проговорил король, и каждое его слово, будто выжженное раскалённой медью, отзывалось в сознании Евы глухой болью. Она не хотела, чтобы звёзды избирали её для встречи с Демоном, и в этом зале не было никого, кто смог бы её утешить.

— И когда появится Он? — наконец спросила Ева, чувствуя, что больше не выдержит этого холодного молчания, вновь поглотившего замок.

— Никто не знает, — ответил отец. — Он может прийти в любой момент. И посему я распорядился поставить Зеркало в лесу — его небезопасно оставлять в замке. Его оставят на поляне, где раньше был монастырь. А дальше — будь что будет…